Наш отец Апасов Яков Егорович родился в 1904 году в селе Октябрьском Оренбургской области в простой крестьянской семье. На начало войны у него было двое детей - две девочки, одна 1938 года, моя сестра Лида, и я, с 1940 года. Вроде ничего не предвещало беды, жили скромно, но не бедно. Но потом словно гром среди ясного неба. Война...

В августе 1941года приходит повестка из военкомата, и сразу забирают его, как и других односельчан. Очень тяжело было нам расти без отца. Вспоминаю, мама постоянно была на работе в колхозе - рядовой труженицей. Никто и никогда не возмущался, что работали до поздней ночи, порой забывая про свои домашние заботы, старались помочь как могли государству, чтобы скорее закончилась эта война, и мужья, сыновья и другие родственники могли вернуться домой.

Никто даже не мог подумать, что она затянется так надолго. Нас воспитывала бабушка, ей на этот период было 70 лет, сейчас только понимаю, как ей было тяжело с двумя детьми, да и возраст был маленький у нас - мне было 8 месяцев, а сестре 2 года. Но дети тогдашние, конечно, очень сильно отличались от сегодняшних «продвинутых» деток. Как же мы жили в те далекие годы? Конечно, многое стерто из памяти, потому что была маленькая. Помню, как играли с письмами отца, как плакала бабушка, собирая эти письма с пола, слезы капали у нее, потом зачем-то собирались женщины, пели грустные песни и рыдали все вместе. У всех было одно горе...

Почти в каждый дом приходили похоронки, почтальона очень боялись, вздрагивали, как только он подходил к дому. Принесли ее и нам. Фрагменты радостных лиц вспоминаются лишь когда закончилась война. Помню как журила нас бабушка, если мы не слушались, и если был какой-нибудь праздник, открывала сундук и доставала сладости: это была курага штуки по две и по кусочку сахара, который казался нам невероятно вкусным и сладким. Жили мы на улице Калининской, в конце, рядом была речка Юшатырь, на тот период она была многоводная.

Помню мельницу, которая крутилась - нам это казалось каким-то волшебством. Лодки всегда стояли у берега, воровать их никому в голову не приходило. На них рыбачили старики после войны, ну, а мы забредали чем могли, с тех самых пор я очень люблю рыбу, для нас она была каким-то деликатесом.

Не могу сказать, что жили мы совсем плохо, многие питались гораздо хуже нас. Мама постоянно держала хозяйство, была корова бурая, которую я доила с 8 лет, держали овец, коз, кур, гусей. Благодаря корове постоянно были молочные продукты, которых вполне хватало самим, а топленое масло сдавали как сельхозналог. Хлеб, правда, доставался трудно - нас одевали потеплее, ставили в очередь, и мы долго ждали, когда нам дадут черный хлеб, скорее напоминающий на вид кирпич, который хотелось быстрее съесть. Но почему-то он был очень липкий, горький, иногда его было невозможно разжевать. Мы подрастали, конечно, очень завидуя сверстникам, у кого был отец, смотрели из под забора, слышали слово «папа» и думали: ну почему мы не называем никого так? Да и работы по дому в деревне мужской было хоть отбавляй, иногда просили кого-то, иногда делали сами кое-как. Мама продолжала работать, и казалось, ей некогда было думать о том, что она потеряла мужа или, может, она отвлекалась от этой боли, работая не покладая рук. Ведь недаром она 10 лет избиралась депутатом в сельский совет, в 1955году ездила на выставку достижений сельского хозяйства в Москву.

Мы очень гордились своей мамой, старались учиться, два первых класса ходили в начальную школу на улице Советской, потом остальные два возле сегодняшнего Дома Культуры. Первой учительницей моей была Сгибнева Прасковья Трофимовна, у которой мужа репрессировали в 1937 году. Она очень любила детей и учила нас быть честными, трудолюбивыми. Мы видели, как тяжело нашей маме, старались ей помочь. Придя из школы, кормили скотину, рубили хворост, чтобы топить печь, убирались в доме, а вечерами зимой перебирали колхозное зерно от сорняков.

Летом после окончания школы ходили на бригадный двор, где нас, подростков 13-15 лет, заставляли пропалывать посевы, а в уборку работали на току, где вручную крутили веялки - кто днем, кто ночью. Надо отдать должное руководству хозяйства, нас постоянно кормили чем могли и поддерживали, видя, что мы, девчонки, слабые.

Особенно мне запомнился парторг Попов Алексей Дмитриевич, который ездил на лошади, запряженной в тарантас. Он обязательно остановится на улице, расспросит как дела у нас, даст какой-нибудь совет - все по-простому, без гордости, дай Бог ему добрую память. Из тех продуктов, которыми мы питались, особенно запомнились: тертый картофель в печке, тыква пареная, сливуха (каша пшенная с картофелем на воде), которую готовили на таганке во дворе и кушали прямо на улице.

Когда училась в институте, очень пригодились навыки, заложенные в детстве - тем более, что наш курс попал под новую реформу - максимально сблизить учебу с практикой. Мы больше работали в хозяйствах доярками, свинарками, чем учились. Мы, дети войны, глубоко чтим память наших отцов. Не ощутив их любви в детстве, очень больно вспоминать, что нас никто не обнял, не поцеловал за хорошие отметки, не благословил, когда выходили замуж, не помог построить дома, не увидел своих внуков. Мы этим обделены…
Н.СУДОРГИНА